2018-10-30 БЫЛО СЕРДЦЕМ ВЕЛЕНО...
Хлебопашцу Георгию Савенкову, зачисленному в отряд особого назначения в 20-м, было всего шестнадцать. В селе Алешки Борисоглебского уезда не слышали никаких агитаторов, и все-таки Савенков разобрался, за чью правду стоять. Да и как ему было не понять, где она, правда...
В 14-м году отца вместе с другими мужиками увезли е пропахшей махоркой теплушке на далекий фронт.
- Куда же я без кормильца, глянь, их сколько — пятеро, мал-мала меньше,— цеплялась мать за шинель вербовщика.
- Надо, тетка, тебе же сказано, германец напал.
Вот так старший из детей Георгий Савенков стал «хлебопашцем». В 11 лет нанялся к бывшему управляющему имением князя Волконского – Кунцеву, который занимался откормом телочек, а с холодами отправлял мясо в Бельгию. Ходили за телками несколько десятков батраков, которые размещались в двух комнатах людской: кто на лавке, кто прямо на полу. В их числе и Савенков. Жалованье — 2 рубля 50 копеек в год Работа — от солнца до темна. Еда - каша со снятым молоком, по воскресеньям — кусок солонины.
На троицу в людской была долгая гульба. Невыспавшегося мальчишку сморило на пригорке солнце. Скот зашел в хлеб.
А вечером приказчик завел Георгия в кладовую и долго учил кнутом.
Несколько дней Георгий лежал под лавкой на животе. Сердобольный батрак дядя Гриша смазывал истерзанную спину, приговаривая:
- Привыкай, паря. Кому кнут, кому пряник, такая она, наша жисть...
С фронта отец пришел контуженный, отравленный газами. Через два года — новая напасть: антоновская банда, ворвавшись в Алешки, угнала кормилицу – лошадь.
- Эх, кабы, не газы эти германские,— кашлял отец в бессилии…
Вскоре Георгий поступил в отряд ЧОНа. С антоновцами было немало трудных боев. Особенно запомнился бой весной 1921 года под селом Вязовая Почта, недалеко от станции Жердевка. Бывал Савенков и в разведке. С двумя сумками через плечо, в овчине и домотканых штанах — под видом нищего ходил по селам. Примечал численность, вооружение бандитов...
Осенью 21-го Савенков был направлен уполномоченным по уборке сахарной свеклы. Однажды на краю поля, подходившего к самому лесу, свет костра, в котором варили нехитрый ужин, выхватил из темноты всадников.
- Что, Советской власти сахарок готовите? — Один из конников к самому огню прижал Савенкова.
- Смотрю, сапоги на тебе крепкие, никак уполномоченный? Разувайся! На том свете и без сапог не замерзнешь.
Но вдруг бандиты замешкались — подъехало несколько возчиков свеклы.
- Это и спасло меня, - вспоминает Савенков,— нырнул в мелколесье и пошел напропалую. Жестоко простудился, обморозил ноги, несколько месяцев пролежал на больничной койке. Выздоровел, когда уже припекало солнце и над вспаханной землей едва заметно струился теплый воздух. Весна... Мирная. Земле были нужны стосковавшиеся по делу руки, те самые, которые совсем недавно держали винтовку, ее защищая. Савенков вспомнил: его профессия — хлебопашец.
(«Коммуна», 1958 год) |